Когда точность имеет значение

Часть первая: Герои часового дела и битва за время

Звездный час настройщиков точности.

Очаровательный парадокс хорологии - каждый великий часовых дел мастер ставит своей целью точность. И в то же время точность практически не влияет на ценность часов.

Наоборот, история часового искусства доказывает, что чем дороже часы, тем менее точен их ход.

Сегодня хронометрические свойства люксовых часов ценятся выше самого бренда, отделки часов, их внешнего вида и статуса. Именно они - мотивация для покупки.

Точность же не имеет особой ценности, поэтому не стоит ждать, что дорогие механические часы будут исключительно точны.

Но так было не всегда. В золотую эру истинного часового дела, которая длилась с 1870-х по 1970-е годы, функциональность часов была тесно связана с их ценностью и ценой.

В новом индустриальном мире поездов и телеграфа (и так было до 20-го века), если вы путешествовали, управляли бизнесом или фабрикой, занимали государственную должность или были заняты на фондовом рынке, заслуживающие доверия часы были столь же важны, как и сегодня мобильный телефон.

Это была эра обсерваториях соревнований и испытаний, и за первые места сражались герои часового дела и блюстители точности, месяцами готовящие сверхрточные механизмы.

“Мы были любимцами индустрии”, - вспоминает 87-летний Франсуа Мерсье, бывший настройщик из часового города Ле Локль, Швейцария, который прошел славные дни обсерваторских гонок, пока в начале 70-х годов они не закончились. “Для некоторых компаний успех на соревнованиях имел решающее значение. Боссы компании были одержимы результатами. На них можно было сделать много рекламы”.

“Если часы проходили обсерваторские испытания или завоевывали главный приз, например, Prix Guillaume, то регулировщик мог получить тысячу франков - это была та сумма, которую, он зарабатывал в месяц”.

Мерсье работал для Spiraux Réunis, которые создали балансовую спираль Isoval - главную конкурентку спирали Nivarox. Когда спираль Isoval победила в конкурсе за лучшую температурную компенсацию, ее создатель Эрнест Дубуа заплатил регулировщикам бонус в 500 франков.


Женевская фабрика Spiraux Réunis в 1925. (Изображение Bénédict Frommel et Tanari Architectes/Canton of Geneva)

Дело выдалось затратное, но покупатели готовы были выложить немалую сумму за часы, которые преуспели в испытаниях обсерватории (как в тех соревнованиях, которые когда-то проводились обсерваториями Женевы и Невшателя в Швейцарии). Но особенно престижными были хронометрические испытания, выполняемые обсерваторией в Кью-Теддингтоне за пределами Лондона, где лучшие часы получали сертификат Kew “A” с оценкой с «особенно хорошо» (что означало более 80 баллов из ста).


Франсуа Мерсье

Редакторское примечание: когда в 1972 году перестали проводить хронометристские соревнования, бывший настройщик точности сформировал ассоциацию из 40 членов. Сегодня Мерсье один из немногих, кто остался. Так или иначе, он более известен в амплуа фотографа. 50 лет он фотографировал свой родной город Ле-Локль, который вместе с Ла-Шо-де-Фон входит в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Около 3000 его фотографий сейчас можно найти в муниципальной библиотеке Ла-Шо-де-Фон. В течение 17 лет Мерсье также работал куратором хорологического музея в Château des Monts недалеко от Ле-Локля.

Человек же, который установил правила для определения лучших часов, был одним из тех самых невоспетых героев часового искусства. Речь идет о профессоре Эмиле Плантамуре, директоре Женевской Обсерватории, получившем известность как невольная жертва истории о комете в 1872 году и продолжвшему разработку системы оценивания часов, которая используется и по сей день. Но эта история - предмет следующей серии этой эпопеи о высокоэффективных часах докварцевой эры.

Точность - мера доверия

Сперва мы должны уяснить три понятия, по которым судят о производительности (эффективности) часов в соответствии с системой Плантамура: точность (accuracy), корректность показаний (precision) и скорость (rate). Ни один часовой бренд в здравом уме не осмелился бы утверждать, что вся его продукция исключительно точная. Для начала, это было бы ложное утверждение. Создатели часов прекрасно знают, что никакие часы не обладают идеальной точностью. Все - даже атомные (квантовые) часы - имеют незначительную погрешность: или спешат, или отстают.

Точность, по мнению часовщиков, является недостижимой целью, и часы могут быть лишь относительно точными. Упоминание слова “точность” лишний раз лишь вызовет очередной поток вопросов и возмущений от клиентов.

Вместо этого от швейцарских брендов мы слышим другое понятие, которое можно описать как “корректность”. От французского - précision. Он говорит о точности в изготовлении и сборке часов, но достаточно расплывчато, не указывая ни на какие гарантированные показатели производительности часов.

В то время, как точность - это показатель того, насколько близки данные на ваших часах к тому, что показывают экраны ваших гаджетов, корректность зависит от скорости хода часов - количества секунд, которое они получают или теряют в день. Именно постоянство скорости является самым важным показанием корректности отображения данных на циферблате. Если часы регулярно теряют (или набирают) ровно пять минут в сутки каждый день, они не будут точными, зато будут чрезвычайно корректными.


Сертификат Kew “A”, которым были награждены наручные часы Rolex в 1914 году

Мореплаватели должны были знать скорость своих хронометров, чтобы можно было корректировать время на циферблате в соответствии с истинным. При этом они беспокоились о том, насколько скорость менялась при изменении температуры окружающей среды и положения часов. Чем неизменней была скорость, тем больше доверия заслуживали хронометры.

Нулевые колебания скорости - теоретически абсолютная корректность, которая сравнима с точностью меткого стрелка, каждый выстрел которого попадает в одну и ту же цель.

Нулевая скорость - показатель абсолютной точности. Это можно описать так: цель находится по центру мишени, прицел точной винтовки (как и частота точных часов) могут быть скорректированы очень четко.

Система оценивания часов профессора Плантамура, которая показывает, насколько скорость часов меняется в соответствии с их положением и температурой окружающей среды, стала международным стандартом. Одним из основных ее преимуществ было то, что она дала возможность оценивать различные показатели эффективности. Это неизбежно привело к испытаниям и наградам за их прохождение - это тема нашей следующей части статьи.

Дополнение: Сравнение точности

Если скорость часов находится в пределах допустимого значения COSC от -4 до +6 секунд в день, то ее изменение на 2 секунды вполне нормально.

Однако, хорошие часы должны соответствовать нормам COSC. Согласно выборке сертификатов COSC разница скорости у Калибра 215 Patek Philippe в среднем составляет 0,6 секунд в день. И в этом Patek Philippe уступили более крупному Калибру 2500 Omega (0,5 секунд в день). Победитель - Jaeger-LeCoultre Master Tourbillon, которые выиграли в 2009 году Швейцарское хронометрическое соревнование со средним показателем всего 0,08 секунд в день.


Калибр Omega 47.7

Но титул самых корректно работающих часов должен принадлежать Калибру Omega 47.7, настроенному Альфредом Жаккардом в 1963 году и получившему самую высокую оценку в тесте Kew - поразительные 97,8 баллов из 100, полученные за 0,05 секунд в день.

Поэтому, если вы подумываете о покупке часов, разрекламированных как “точные”, попросите посмотреть на показатели изменения скорости.

Часть вторая: Популярнлсть и потеря актуальности обсерваторских тестов

Самый точный в мире механизм?

 Все началось с фальшивых новостей.

Летом 1872 года газеты США вызвали панику, объявив о том, что 12-го августа на Землю упадет гигантская комета.

Источник этой новости был весьма надежным: профессор Эмиль Плантамур был не только директором обсерватории в Женеве, но и авторитетом в области изучения комет.

Предполагаемое предсказание Платамура повлекло за собой появление громких заголовков в Америке и во всем мире, поскольку в то время в Женеве как раз работала группа американских журналистов, освещающая разбирательства по делу Корабля Конфедеративных Штатов Америки «Алабама». И предположение Плантамура они подали как утверждение, - как нечто, что уже определено.

Столкнувшись с последствиями неудачно освещенного предсказания, профессор Плантамур возмутился оказанному международному вниманию и был вынужден отрицать, что когда-либо утверждал то, о чем писали газетчики.


Emile Plantamour, изображенный на деревянной гравюре , 1883. Изображение – University of Trier Library

Оказалось, что вся эта история с роковым предсказанием была сфабрикована и ложно приписана профессору Плантамуру религиозными реакционерами в попытках дискредитировать науку и разжечь “религиозный огонь” перед федеральными выборами в Швейцарии. В то время в стране бушевал идеологический конфликт между альт-правыми консерваторами и прогрессивными либералами (известный в истории как Культуркампф).

Отойдя от исследования комет Плантамур обратил внимание на разработку практического метода оценивания растущего числа “гражданских” часов всех видов, создатели которых требовали получение свидетельства из его обсерватории. Дилижанс, однажды ушедший на исходе дня прямиком в прошлое, был заменен поездом, отправляющимся точно в 17:38. И этот поезд заставил людей задуматься о том, стоит ли доверять своим часам. Кроме того, с сертификатом из обсерватории, которая устанавливала местный стандарт времени, часы приобретали право называться главными часами домовладения, фабрики или даже города.

Но в отличие от морских хронометров и научных часов, которые работали в одном положении, “гражданские” часы носились в карманах, ночевали на прикроватных тумбочках. Таким образом, система Плантамура, оценивающая карманные часы в разных положениях и при разных температурах окружающей среды (то есть в условиях ежедневного использования), стала стандартным тестом для той сотни исключительных лет в истории часового дела, когда точность была фундаментальным фактором для определения ценности часов.

В Женеве ею начали пользоваться в 1897 году. Далее система достигла обсерваторий Кью в 1884 году и Безансона в 1885 году. Она до сих пор существует и основные ее пункты отмечены в нормах тестирования хронографов ISO 3159, которые используются COSC - Официальным швейцарским институтом тестирования хронометров. Оригинальный тест Плантамура предполагал наблюдение за часами в течение восьми пятидневных периодов. Таким образом, тест длился 40 дней (сегодня тесты в COSC длятся 15 дней).

Мать всех премий

Первым и самым знаменитым официальным тестом производительности часов был первый рейс морского хронометра John Harrison H4 на борту HMS Deptford, отплывшего из Портсмута в конце 1761 года. На кону был самый большой хорологический приз - Longitude Prize на сумму £20 000.

Когда корабль достиг Ямайки после 81 дня в море, H4 отклонился всего на 5,1 секунды от истинного времени (после коррекции скорости).

Эта поразительная производительность была намного лучше, чем можно было ожидать (при допустимом отклонении 30 минут). Настолько лучше, что Board of Longitude отказался поверить такому результату. Деньги они выплатили, хоть и весьма неохотно, но Longitude Prize так и не был вручен.

В конце концов Харрисону заплатили деньги, хоть и неохотно, но сам приз долготы никогда не был награжден.


The H4, лицевая сторона корпуса и механизм. Изображение – National Maritime Museum

“Особенно хорошо” по версии Кью

Обсерватория Короля Георга III в Кью быстро стала самой популярной и престижной для оценки “гражданских” часов. Главным образом потому, что в 1885 году там стали использовать прозрачную систему оценивания (по шкале до 100). 40 баллов можно было набрать за стабильность скорости изо дня в день, еще 40 - за нулевое отклонение скорости при изменении положения часов, и еще 20 - за идеальную стабильность в условиях перемены температурных условий.

В Кью существовало три оценочных класса, но премиальную цену могли получить только часы с сертификатом “A” (80 баллов, оценка “особенно хорошо”). Как правило допустимые изменения скорости для получения “особенно хорошо” соответствовали половине секунды в день (при одном и том же положении часов). Если взять такие часы в путешествие на Ямайку, то можно быть уверенными в точности данных в пределах семи морских миль.


Обсерватория Кью сегодня, в настоящее время это роскошный особняк

С середины 1890-х годов английские часы занимали доминирующие позиции по результатам тестов, и все благодаря изобретению часовщика датского происхождения Bahne Bonniksen. Речь идет о карусели, которую окрестили турбийоном для бедных. В 1896 году 60 часов с каруселью, получивших оценку “особенно хорошо”, были в числе 96 лучших часов часов в Кью.

В 1912 году испытания (тесты) Кью были переданы в Национальную физическую лабораторию Великобритании в Теддингтоне. К тому времени дни карусели прошли. Устаревшая британская часовая индустрия и часы ручной сборки не могли соревноваться с американскими и швейцарскими рациональными мануфактурными техниками (не говоря уже о самокомпенсирующейся балансовой спирали и сплавах Invar, изобретенными лауреатом Нобелевской премии швейцарским физиком Шарлем Эдуаром Гийомом, который дал свое имя биметаллическому компенсационному балансу).

Эра суперчасов

С 1920-х годов стало возможно использовать радио и, отправляясь на ту же Ямайку, больше не было потребности в дорогом инструменте, который был сохранял постоянную скорость в течение недель. Корректировать часы можно было чаще и проще. Большие, хорошо настроенные карманные часы, известные как палубные часы, за несколько дней отставали бы совсем ненамного и были удобны в использовании даже будучи помещенными на неустойчивую палубу.

Палубные часы эволюционировали в военные модели, известные как хронометры торпедных лодок, но часовая промышленность ориентировалась, главным образом, на гражданские часы. Была потребность в хронометре, который мог бы использоваться как карманные часы, с учетом постоянной смены положения часов.

Крупные калибры (около 47-49 мм) заняли центральные роли у первоклассных производителей часов. Искусное мастерство часовщиков использовалось для создания и настройки моделей, специально разрабатываемых для успешного прохождения испытаний в обсерваториях.

В правильных руках турбийоны могли пойти на ура, но настройщики механизмов получали самые стабильные результаты со стационарных швейцарских рычажных калибров, который в то время были на пике их развития.

На самом деле самых высоких показателей достиг 47-миллиметровый механизм палубных часов Омега, который побил рекорд теста Kew-Teddington в 1936 году, получив 97,8 баллов. Позже палубные часы с тубрийоном Patek Philippe заняли второе место, уступив Омеге на одну десятую балла.

Омега потеряли около полсекунды в день с невероятным средним колебанием скорости в 0,05 секунды. Взяли бы эти часы в путешествие на Ямайку, они бы “побили” John Harrison H4 на секунду с максимальным отклонением в четыре секунды.

Последний тест

Испытания по классу “A” в рамках теста Kew-Teddington проводились до 1951 года. За 67 лет работы институт оценил 33200 экземпляров часов. На тот момент в связи с растущим количеством “суперчасов”, бьющих рекорды 90-х годов, оценка “особенно хорошо” стала недостаточно хороша. Поэтому Национальная физическая лаборатория Великобритании решила поднять ставки, разрабатывая специальные полные тесты для суперчасов.

Эти тесты получили название Craftsmanship Test и были такими сложными, что только 12 экземпляров смогли получить сертификаты об их прохождении (за 27 лет!). И только одни из них, часы с турбийоном N° 198’423 от Patek Philippe достигли высоких оценок - 1A в 1954 году. Это произошло уже после того, как механизм успел завоевать топовые оценки в Женевской обсерватории в 1930-м и 1940-м годах.

Учитывая серьезность Craftsmanship Test, Patek Philippe могли бы стать основным кандидатом на самые точные механические часы, когда-либо сделанные. Но с приходом эпохи кварца это уже не было столь важно, поэтому компания оснастила эти часы вечным календарем в 1989 году и продала их японскому коллекционеру в 1991 году. (В 2012 году этот коллекционер продал часы на Antiquorum в Женеве за 362 500 швейцарских франков с учетом всех сборов).

Craftsmanship Test, который существовал до 1978 года, был последним официальным тестом механических часов на точность.


Самый точный в мире механизм? Изображение – Antiquorum

Ответная реакция

Тем временем в Швейцарии испытания на базе обсерваторий доживали последние дни. И доживали бесславно. В 1967 году два “стержня” группы Seiko Дайни Сейкоша и Сува Сейкоша заняли второе и третье места соответственно среди производителей часов в с Обсерватории Невшателя. На следующий год Seiko впервые приняли участие в тестах Обсерватории Невшателя и семь из их моделей попали в топ-10.

В 1972 году представительство швейцарской часовой индустрии отправилось на встречу с министром промышленности Кантона Невшатель - René Meylan. Они потребовали прекратить эти испытания и избавиться от японцев. Meylan ответил, что он считал, что вся суть таких соревнований - победа лучших. Тогда швейцарские бренды стали угрожать бойкотом испытаний. Соревнования обсерваторий были устранены и больше не возродились.

Ответственность за коллапс соревнований/испытаний легла на плечи кварцевых часов, точность которых для механических часов была недосягаема. Но этот аргумент кажется ошибочным: лошади не могут соревноваться с автомобилями, но и те, и другие, все равно участвуют в гонках. Правда в том, что кварц всего лишь приобрел долгожданную отсрочку от участия в бегах за точность.

С учетом четырехсотлетнего опытуа швейцарская часовая индустрия прекрасно знает, что гламур и “примочки” - то, что всегда помогает продать часы. А точность была важна для англо-саксов - и, посмотрите, что стало с американскими и британскими часпромами. Хотите идеально точные часы - купите кварц.

Alan Downing